Неточные совпадения
Потрепав по
плечу Туровцына, он шепнул ему что-то смешное и подсадил его к
жене и к князю.
— Хорошо тебе так говорить; это всё равно, как этот Диккенсовский господин который перебрасывает левою рукой через правое
плечо все затруднительные вопросы. Но отрицание факта — не ответ. Что ж делать, ты мне скажи, что делать?
Жена стареется, а ты полн жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью
жену, как бы ты ни уважал ее. А тут вдруг подвернется любовь, и ты пропал, пропал! — с унылым отчаянием проговорил Степан Аркадьич.
— Что же я могу сделать? — подняв
плечи и брови, сказал Алексей Александрович. Воспоминание о последнем проступке
жены так раздражило его, что он опять стал холоден, как и при начале разговора. — Я очень вас благодарю за ваше участие, но мне пора, — сказал он вставая.
Когда он наклонился поцеловать ее руку, Марина поцеловала его в лоб, а затем, похлопав его по
плечу, сказала, как
жена мужу...
Жена шутливо ударила его по
плечу.
— Черт бы взял, — пробормотал Самгин, вскакивая с постели, толкнув
жену в
плечо. — Проснись, обыск! Третий раз, — ворчал он, нащупывая ногами туфли, одна из них упрямо пряталась под кровать, а другая сплющилась, не пуская в себя пальцы ноги.
Она не играла роль царицы,
жены Менелая, она показывала себя, свою жажду наслаждения, готовность к нему, ненужно вламывалась в группы хористов, расталкивая их
плечами, локтями, бедрами, как бы танцуя медленный и пьяный танец под музыку, которая казалась Самгину обновленной и до конца обнажившей свою острую, ироническую чувственность.
Говорила она неохотно, как
жена, которой скучно беседовать с мужем. В этот вечер она казалась старше лет на пять. Окутанная шалью, туго обтянувшей ее
плечи, зябко скорчившись в кресле, она, чувствовал Клим, была где-то далеко от него. Но это не мешало ему думать, что вот девушка некрасива, чужда, а все-таки хочется подойти к ней, положить голову на колени ей и еще раз испытать то необыкновенное, что он уже испытал однажды. В его памяти звучали слова Ромео и крик дяди Хрисанфа...
За ужином, судорожно глотая пищу, водку, говорил почти один он. Самгина еще более расстроила нелепая его фраза о выгоде. Варвара ела нехотя, и, когда Лютов взвизгивал, она приподнимала
плечи, точно боясь удара по голове. Клим чувствовал, что
жена все еще сидит в ослепительном зале Омона.
Много в свете таких мужей, как Захар. Иногда дипломат небрежно выслушает совет
жены, пожмет
плечами — и втихомолку напишет по ее совету.
Они нетерпеливо сбывают с
плеч весну жизни; многие даже косятся потом весь век на
жен своих, как будто досадуя за то, что когда-то имели глупость любить их.
— А где немцы сору возьмут, — вдруг возразил Захар. — Вы поглядите-ка, как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с
плеч отца переходит на сына, а с сына опять на отца. На
жене и дочерях платьишки коротенькие: всё поджимают под себя ноги, как гусыни… Где им сору взять? У них нет этого вот, как у нас, чтоб в шкапах лежала по годам куча старого изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму… У них и корка зря не валяется: наделают сухариков да с пивом и выпьют!
По лестнице в это время поднимались Половодовы. Привалов видел, как они остановились в дверях танцевальной залы, где их окружила целая толпа знакомых мужчин и женщин; Антонида Ивановна улыбалась направо и налево, отыскивая глазами Привалова. Когда оркестр заиграл вальс, Половодов сделал несколько туров с
женой, потом сдал ее с рук на руки какому-то кавалеру, а сам, вытирая лицо платком, побрел в буфет. Заметив Привалова, он широко расставил свои длинные ноги и поднял в знак удивления
плечи.
Между тем Аркадий Павлыч расспрашивал старосту об урожае, посеве и других хозяйственных предметах. Староста отвечал удовлетворительно, но как-то вяло и неловко, словно замороженными пальцами кафтан застегивал. Он стоял у дверей и то и дело сторожился и оглядывался, давая дорогу проворному камердинеру. Из-за его могущественных
плеч удалось мне увидеть, как бурмистрова
жена в сенях втихомолку колотила какую-то другую бабу. Вдруг застучала телега и остановилась перед крыльцом: вошел бурмистр.
Семья старовера состояла из его
жены и 2 маленьких ребятишек. Женщина была одета в белую кофточку и пестрый сарафан, стянутый выше талии и поддерживаемый на
плечах узкими проймами, располагавшимися на спине крестообразно. На голове у нее был надет платок, завязанный как кокошник. Когда мы вошли, она поклонилась в пояс низко, по-старинному.
В женатых охлажденье
Заметнее еще: на
жен красавиц
Диковинных, с сокольими очами,
На пышную лебяжью белизну
Упругих
плеч — супруги-берендеи
Сонливые взирают равнодушно.
Там двери уже отперты настежь, и на балконе сидит
жена Пустотелова, Филанида Протасьевна, в одной рубашке, с накинутым на
плечи старым драдедамовым платком и в стоптанных башмаках на босу ногу.
— Умница ты у меня! умница! — отзывался Федор Васильич, любовно целуя ручки
жены и прижимаясь головой к ее
плечу.
Ну, вот и пришли они, мать с отцом, во святой день, в прощеное воскресенье, большие оба, гладкие, чистые; встал Максим-то против дедушки — а дед ему по
плечо, — встал и говорит: «Не думай, бога ради, Василий Васильевич, что пришел я к тебе по приданое, нет, пришел я отцу
жены моей честь воздать».
Его купил дядя Яков, чтоб поставить над могилою своей
жены, и дал обет отнести крест на своих
плечах до кладбища в годовщину смерти ее.
Мари поняла наконец, что слишком далеко зашла, отняла руку, утерла слезы, и старалась принять более спокойный вид, и взяла только с Вихрова слово, чтоб он обедал у них и провел с нею весь день. Павел согласился. Когда самому Эйсмонду за обедом сказали, какой проступок учинил Вихров и какое ему последовало за это наказание, он пожал
плечами, сделал двусмысленную мину и только, кажется, из боязни
жены не заметил, что так и следовало.
— Нет, видишь, Ваня, — продолжала она, держа одну свою ручку на моем
плече, другою сжимая мне руку, а глазками заискивая в моих глазах, — мне показалось, что он был как-то мало проникнут… он показался мне таким уж mari [мужем (франц.)], — знаешь, как будто десять лет женат, но все еще любезный с
женой человек.
Нужное слово не находилось, это было неприятно ей, и снова она не могла сдержать тихого рыдания. Угрюмая, ожидающая тишина наполнила избу. Петр, наклонив голову на
плечо, стоял, точно прислушиваясь к чему-то. Степан, облокотясь на стол, все время задумчиво постукивал пальцем по доске.
Жена его прислонилась у печи в сумраке, мать чувствовала ее неотрывный взгляд и порою сама смотрела в лицо ей — овальное, смуглое, с прямым носом и круто обрезанным подбородком. Внимательно и зорко светились зеленоватые глаза.
Ромашов с Раисой Александровной стали недалеко от музыкантского окна, имея vis-б-vis [Напротив (франц.).] Михина и
жену Лещенки, которая едва достигала до
плеча своего кавалера. К третьей кадрили танцующих заметно прибавилось, так что пары должны были расположиться и вдоль залы и поперек. И тем и другим приходилось танцевать по очереди, и потому каждую фигуру играли по два раза.
Принимала такая же добродушная, как и он,
жена его в бархатном пюсовом платье, в брильянтовой фероньерке на голове и с открытыми старыми, пухлыми, белыми
плечами и грудью, как портреты Елизаветы Петровны.
— Шатушка, Шатушка, а правда, что
жена от тебя сбежала? — положила она ему вдруг обе руки на
плечи и жалостливо посмотрела на него.
Порохонцев подошел поспешно к скамье, еще собственноручно пошатал ее и сел не прежде, как убедясь, что скамья действительно стоит крепко. Едва только барин присел, Комарь взял его сзади под
плечи, а Комарева
жена, поставив на ковер таз с мочалкой и простыней, принялась разоблачать воинственного градоначальника. Сначала она сняла с него ермолку, потом вязаную фуфайку, потом туфли, носки, затем осторожно наложила свои ладони на сухие ребра ротмистра и остановилась, скосив в знак внимания набок свою голову.
Отец протопоп вылез из кибитки важный, солидный; вошел в дом, помолился, повидался с
женой, поцеловал ее при этом три раза в уста, потом поздоровался с отцом Захарией, с которым они поцеловали друг друга в
плечи, и, наконец, и с дьяконом Ахиллой, причем дьякон Ахилла поцеловал у отца протопопа руку, а отец протопоп приложил свои уста к его темени.
Хозяин вошел в комнату вместе с
женой и дочерью. Он выслушал, слегка качаясь, приказание Инсарова, взвалил чемодан к себе на
плечи и быстро побежал вниз по лестнице, стуча сапогами.
— Да… Болгария! — пролепетала Анна Васильевна и подумала: «Боже мой, болгар, умирающий, голос как из бочки, глаза как лукошко, скелет скелетом, сюртук на нем с чужого
плеча, желт как пупавка — и она его
жена, она его любит… да это сон какой-то…» Но она тотчас же спохватилась. — Дмитрий Никанорович, — проговорила она, — вы непременно… непременно должны ехать?
(Все подходят к постели. Клещ смотрит на
жену через
плечи других.)
В ответ на радостные восклицания
жены и матери, которые бросились обнимать его, он ограничился двумя-тремя: «Здорово!», после чего повернулся к детям и, спокойно оглянув их с головы до ног, надел шапку и взвалил на
плечи мешок.
— Ступай-ка, ступай лучше! Полно вздор-то молоть! — перебил муж, слегка поворачивая
жену за
плечи. — Ступайте и вы, бабы! Что тут пустое болтать! Пора за работу приниматься.
Увидев
жену, мать и детей, бегущих навстречу, Петр не показал особой радости или нетерпения; очутившись между ними, он начал с того, что сбросил наземь мешок, висевший за
плечами, положил на него шапку, и потом уже начал здороваться с
женою и матерью; черты его и при этом остались так же спокойны, как будто он расстался с домашними всего накануне.
То вдруг ему представляется русая головка его будущей
жены, почему-то в слезах и в глубоком горе склоняющаяся к нему на
плечо; то он видит добрые, голубые глаза Чуриса, с нежностью глядящие на единственного пузатого сынишку.
Он пошел к
жене, положил свои тяжелые руки на
плечи ей…
В простые дни он обыкновенно вставал с зарею, запрягал
жене лошадь и с зеленою шерстяною сумою за
плечами уходил до вечера работать на чужих, больших огородах.
— Ты меня не понимаешь! — сказала она и, еще более пододвинувшись к доктору, положила ему руки и голову на
плечо. — Я готова быть твоей
женой, но я боюсь тебя!
Я стараюсь укрыть ее,
жена дает ей пить, и оба мы беспорядочно толчемся около постели; своим
плечом я толкаю ее в
плечо, и в это время мне вспоминается, как мы когда-то вместе купали наших детей.
Григорий, по отцовскому приказанию, схватил
жену под
плечи и не давал ей пятиться. Настя вскрикнула еще громче и рванулась так, что трое насилу ее удержали, но тотчас же стихла и опустилась на держащие ее руки. Священник накрыл больную епитрахилью и окончил чтение заклинаний.
Поглубже натянув картуз, Алексей остановился, взглянул на женщин; его
жена, маленькая, стройная, в простеньком, тёмном платье, легко шагая по размятому песку, вытирала платком свои очки и была похожа на сельскую учительницу рядом с дородной Натальей, одетой в чёрную, шёлковую тальму со стеклярусом на
плечах и рукавах; тёмно-лиловая головка красиво прикрывала её пышные, рыжеватые волосы.
Он начал жизнь покорным, бессловесным слугою своего отца, который не дал ему никаких радостей, а только глупую, скучную
жену и взвалил на
плечи его большое, тяжёлое дело.
Очень вовремя
жена, положив голову на
плечо его, шепнула...
Фед. Бржесский с вьющимися по
плечам русыми волосами и выхоленными усами мог по справедливости быть назван красивым мужчиной; но темно-русая и голубоглазая
жена его, среднего роста, кидалась в глаза своею несравненною красотой.
Каркунов (у двери).
Жена, Вера Филипповна, выходи! Нейдет, церемонится… Пожалуйте сюда, честью вас просим. Эх, баба-то заломалась, заупрямилась… Видно, пойти самому, покланяться ей хорошенько! (Уходит, слышен его хохот; показывается из двери.) Тсс… тише!.. Нашел, нашел, находку нашел. Ни с кем не поделюсь! Чур, одному! (Уходит и быстро возвращается, таща за руку Ольгу.) Вот она, вот она, жена-то! (Вглядывается, потом подбегает к Константину и ударяет его по
плечу.)
Жена…
жена, да не моя, чудак!
И по долине восклицанья
Восторга дикого гремят;
Благословляя час свиданья,
Вкруг Измаила стар и млад
Теснятся, шепчут; поднимая
На
плечи маленьких ребят,
Их
жены смуглые, зевая,
На князя нового глядят.
— Всё берите… — говорила она осипшим голосом. Выбросив бумаги, она отошла от меня и, ухватившись обеими руками за голову, повалилась на кушетку. Я подобрал деньги, положил их обратно в ящик и запер, чтобы не вводить в грех прислугу; потом взял в охапку все бумаги и пошел к себе. Проходя мимо
жены, я остановился и, глядя на ее спину и вздрагивающие
плечи, сказал...
— Что же я могу? — сказала
жена и пожала
плечами. — Разве вот только подписной лист?
Я провожал
жену глазами и потом ожидал ее возвращения, чтобы опять увидеть в окно ее лицо,
плечи, шубку, шляпку; мне было скучно, грустно, бесконечно жаль чего-то, и хотелось в ее отсутствие пройтись по ее комнатам, и хотелось, чтобы вопрос, который я и
жена не сумели решить, потому что не сошлись характерами, поскорее бы решился сам собою, естественным порядком, то есть поскорее бы эта красивая 27-летняя женщина состарилась и поскорее бы моя голова стала седой и лысой.
На другой день, часу во втором, отправился я к Злотницким. Старика не было дома, и
жена его не сидела на своем обычном месте: у ней, после блинов, разболелась голова, и она пошла полежать к себе в спальню. Варвара стояла, прислонившись
плечом к окну, и глядела на улицу; Софья ходила взад и вперед по комнате, скрестив на груди руки; Попка кричал.